Он был так хорош собой, просто великолепен, без преувеличения! Внешность актёра Николая Ерёменко, да и характер под стать его киногероям: волевой, целеустремлённый, нордический, если уж говорить киношным языком и цитировать известную киноленту.
Девчонки крутились возле него всегда – и в студенческие годы и потом, когда он преподавал историю и философию в университете. Все называли его просто Никита, потому что отчество у него было какое-то неблагозвучное и плохо выговариваемое.
Он слегка грассировал, но это совсем не отражалось на качестве его замечательных лекций и интересных семинаров. Посещаемость их студентами была самой высокой на потоке.
Со временем выяснилось, что он достаточно давно женат, с самого первого курса университета, поэтому у девушек оставалось очень мало шансов заполучить его несвободное сердце.
Надо признать, что он не очень сильно держался за преподавательское место, не рвался к «кандидатским» и «докторским» вершинам. В нём всегда жил дух свободы и некоторого авантюризма, который чётко подсказывал ему: «ничто не вечно под Луной».
Когда «перестройка и гласность» коснулись его непосредственно, он ушёл из «универа» и занялся бизнесом. Сначала он издавал какие-то альтернативные учебники, которые никто в Министерстве не хотел утверждать и, тем более, покупать. Потом, вдруг, он зачем-то уехал в Израиль, отпустил там пейсы, а по возвращении домой, надел длинный чёрный плащ и шляпу и в таком виде посещал синагогу и прогуливался по городу.
При встрече со знакомыми он раскланивался и даже, кажется, целовался, говорил о свободе совести и кошерной еде. Его глаза, при этом, выдавали лёгкое смущение и какой-то особенный взгляд на себя - «как бы со стороны». Через некоторое время он сбрил пейсы и основал свою фирму по продаже недвижимости. Тогда эти фирмы росли, как ядовитые грибы после дождя, плодя чёрных риэлторов и
отмывая вечно «недомытые» кем-то деньги. Честно конкурировать с ними было делом бесполезным.
Шли годы, он так и не нажил капитала: ходил пешком, жил в квартире своего отца с женой, которая так и не родила ему детей. Она долго лечилась, упорно выполняя все назначения врачей государственных, а потом и частных клиник, но выносить ребёнка не смогла. Это совсем не обозлило её, не сделало замкнутой и суровой. Она осталась светлой и мягкой женщиной, очень доброго нрава и приятной наружности.
Со временем они завели собаку - жизнерадостного и немного взбалмошного кобеля кокер спаниеля, которого холили, лелеяли и баловали как ребёнка.
Каждое утро теперь они выходили с пёсиком на прогулку, позволяя ему иногда «несанкционированно» писать на гладко выстриженных газонах и «вылизанных» клумбах богатых соседей. Пробегая возле величественных домостроений, возникших тут за последние десятилетия, пёс метил «свою» территорию.
Никита оставался доволен своим псом, совсем немного завидовал некоторой свободе его действий, понимая, что сам он уже никогда не сможет «застолбить» за собой «тёплое местечко» на этой бесовской земле…
Не так давно, их собаку выгуливал какой-то рыжеволосый мальчуган, лет десяти от роду. Он с силой дёргал за поводок, строго покрикивая: «Не лезь ты на клумбу, Дэн! Вот увидишь, папа тебе задаст, Дэн! И маме я всё расскажу…» Он говорил нарочито громко, желая, чтобы все прохожие его обязательно услышали…
На вопрос как зовут его собаку быстро отвечал : "Дэнни, а сокращённо Дэн..."
Потом поспешно добавлял, улыбаясь: "А меня - Никита, как папу..."
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Реальность - Андрей Скворцов Я специально не уточняю в самом начале кто именно "он", жил. Лес жил своей внутренней жизнью под кистью и в воображении мастера. И мастер жил каждой травинкой, и тёплым лучом своего мира. Их жизнь была в единстве и гармонии. Это просто была ЖИЗНЬ. Ни та, ни эта, просто жизнь в некой иной для нас реальности. Эта жизнь была за тонкой гранью воображения художника, и, пока он находился внутри, она была реальна и осязаема. Даже мы, читая описание леса, если имеем достаточно воображения и эмоциональности можем проникнуть на мгновение за эту грань.
История в своём завершении забывает об этой жизни. Её будто и не было. Она испарилась под взглядом оценщика картин и превратилась в работу. Мастер не мог возвратиться не к работе, - он не мог вернуть прежнее присутствие жизни. Смерть произвёл СУД. Мастер превратился в оценщика подобно тому, как жизнь и гармония с Богом были нарушены в Эдеме посредством суда. Адам и Ева действительно умерли в тот самый день, когда "открылись глаза их". Непослушание не было причиной грехопадения. Суд стал причиной непослушания.
И ещё одна грань того же. В этой истории описывается надмение. Надмение не как характеристика, а как глагол. Как выход из единства и гармонии, и постановка себя над и вне оцениваемого объекта. Надмение и суд есть сущность грехопадения!
